Человеческий индивид, конечно, не стал бы расти для того, чтобы дожить до 70 или 80-летнего возраста, если бы эта долговечность не имела значения для вида. Послеполуденное время человеческой жизни должно иметь свое собственное значение и не может быть просто жалким придатком к утру жизни. Смысл утра, бесспорно, заключается в развитии индивидуума, укреплении положения во внешнем мире, продолжении рода и воспитании детей. Это — очевидная цель природы. Но когда эта цель достигнута — и даже больше чем достигнута, — не будет ли выходом за пределы разумного неуклонное стремление к зарабатыванию денег, расширению завоеваний и экспансии жизни? Всякий, кто переносит во вторую половину дня законы утра (или природную цель), должен поплатиться за это повреждением своей души, так же как взрослеющий юноша, пытающийся протащить свой детский эгоизм во взрослую жизнь, вынужден расплачиваться за эту ошибку социальными неудачами. Делание денег, социальные достижения, семья и потомство — все это относится к плоскости природы, а не культуры. Культура лежит в стороне от цели природы. Так, может быть, есть какое-то основание считать культуру смыслом и целью второй половины жизни?
Мы наблюдаем, что в племенах дикарей старики почти всегда являются хранителями тайн и блюстителями законов, — и именно через них передается культурное наследие племени. А как у нас? Где мудрость наших стариков? Где их драгоценные секреты и видения (visions)? Увы, большей частью наши старики пытаются соперничать с молодыми. В США для отца представляется почти что идеалом быть братом своих сыновей, а для матери — если возможно — младшей сестрой дочери.
Карл Густав Юнг — Сознание и бессознательное. Гл. Стадии жизни
